У Пушкина через 12 часов после ранения (в 5 часов утра 28 января) Арендт обнаружил явные клинические признаки перитонита. «Пушкин скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща. Всякое русское сердце знает цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! Наш поэт! Наша радость, наша народная слава! 29 января, 2 часа 45 минут его не стало. В 14 часов 45 минут 27 января 1837 года (8 февраля по новому стилю), испустив последний вздох, Пушкин умер. Закрыл глаза умершему доктор Ефим Иванович Андреевский.
Смерть Пушкина: как это было на самом деле
В тот же день Дантес вызвал Пушкина на дуэль. Пушкин никак не мог найти секунданта, и только на другой день, 27 января, около 12 часов, им стал Константин Данзас. К половине третьего Данзас и д’Аршиак, секундант Дантеса, выработали и записали условия поединка. В 14 часов 45 минут 29 января 1837 года (10 февраля по новому стилю), испустив последний вздох, Пушкин умер. Закрыл глаза умершему доктор Ефим Иванович Андреевский. Весной 1836 года после тяжёлой болезни умерла Надежда Осиповна. Пушкин, сблизившийся с матерью в последние дни её жизни, тяжело переносил эту утрату. С 27 по 29 января 1837 года (по старому стилю) Александр Сергеевич Пушкин мучительно умирал в своей квартире на Мойке от сильнейшего воспаления и заражения брюшины. Он умер через 46 часов после дуэли, которая произошла 27 января за Чёрной речкой близ так называемой Комендантской дачи.
В Петербурге отмечают 185-ю годовщину со дня гибели Пушкина
С отроческих лет он жаждал независимости и свободы, вечно отбивался от всякого рабства, от всяких оков; но с каждым годом эти оковы все тяжелее ложились на него — и вот теперь он видел себя уже в клетке, откуда не было выхода: в поведении Бенкендорфа поэт справедливо усмотрел «поддразнивание», о котором он говорит в означенном стихотворении: перед всесильным шефом он, великий поэт, был только жалким, беспомощным человеком, сидящим в клетке на цепи. В отношениях жены — он, быть может, тоже чувствовал это поддразниванье, хотя и не злостное, а наивное, безсознательное, но оскорбительное и крайне для него болезненное, — так как и перед ней он чувствовал себя также в оковах, снять которые он тоже не был в силах. Русская публика, русская критика, великосветское общество, многие «друзья», от которых Пушкину претило, все это окружило его целой сетью зависимостей, и все это не щадило его самолюбия и дразнило легкомысленным отношением к его произведениям, легковесной критикой, пренебрежением, сплетнями, бестактными шутками, укорами и советами. Понятно, какой ужас временами мог охватывать поэта, по мере того, как все яснее и яснее он начинал сознавать свою беспомощность и свое рабство.
Вот почему, при всей своей любви к жене, невзирая на приступы ревности и даже раздражения, он был способен на несколько месяцев бросать все: семью и общество — и ездить по окраинам России под предлогом собирания на месте материалов для своих научных и литературных работ. Мы видели уже, что историческими разысканиями в архивах Пушкин занялся не по призванию, а ради увеличения средств к жизни, а быть может и в расчете на получение звания «историографа». Для архивной работы у него не было ни навыка, ни способности, ни даже и особой охоты.
Самый предмет его первоначальных изысканий — Петр Великий вовсе не был для него освящен тем увлечением, которое ученого специалиста может приковать к усидчивому, безраздельному труду: потому-то Пушкин так легко от петровских бумаг переходил к библиотеке Вольтера, к бумагам о Суворове, о Пугачеве. Последний восторжествовал над Петром: образ мятежника и картины тогдашнего тревожного времени настолько захватили воображение поэта, что, наряду с «Историей Пугачевского бунта», в его голове стали неясно складываться, слагаться очертания его исторической повести, — первые очертания героев и содержания «Капитанской Дочки». В конце июля Пушкин подал прошение о долгосрочном отпуске сперва в Дерпт для посещения вдовы Карамзина, потом в Нижегородскую деревню, Оренбург и Казань , мотивируя его следующим образом: «В продолжение двух последних лет занимался я одними историческими изысканиями, не написав ни одной строки чисто литературной.
Мне необходимо месяца два провести в совершенном уединении, дабы отдохнуть от важнейших занятий и кончить книгу, давно мною начатую, и которая доставит мне деньги, в коих имею нужду. Мне самому совестно тратить время на суетные занятия, но они доставляют мне способ проживать в С. Так кривил душой поэт, называя «суетными занятиями» свою литературную деятельность, а службу в Петербурге «важной и полезной».
Пушкину было разрешено съездить, куда он просился, но Государь изъявил желание знать, что побуждает его к поездке в Оренбург и Казань, и по какой причине хочет он оставить занятия, здесь на него возложенные». Получив разрешение, поэт 18-го августа отправился в Казань и Оренбург. Свое путешествие он подробно описывал в письмах к жене: разлука смягчила накипавшее раздражение, и тон этих писем опять прежний, грустно-неутешный, не переходящий в упрек, но ясно говорящий, что непонятый человек, при всей своей любви к подруге жизни, не нашел в семье счастья и отдыхал вдали от нее.
Сначала он хотел заехать в Ревель, к Карамзиным; но, в видах. По дороге он заехал в Ярополец, имение Гончаровых, затем, в Тверской губернии, — в имение Вульфов. Раевским, а затем направился в Нижний, Казань, Симбирск и 18-го сентября был уже в Оренбурге.
В Казани он свиделся с поэтом Боратынским. Оренбургскую губернию Пушкин объехал в сопровождении В. Даля, а 1-го октября был уже в Болдине, где и прожил до половины ноября.
Письма поэта за все это время относятся почти исключительно к жене. Он засыпает ее комплиментами и восторженными восклицаниями вроде: «addio, mia bella, idol mio, mio bel tesore»; уверяет ее в том, что она прекрасна: «гляделась ли ты в зеркало», спрашивает он, «и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничто сравнить нельзя на свете, — а душу твою люблю я еще более твоего лица»; рядом с этим просьбы: «не стращай меня, женка, не говори, что ты искокетничалась, я приеду к тебе, ничего не успев написать, а без денег сядем на мель. Ты лучше оставь уж меня в покое, а я буду работать и спешить».
В другом письме он ей пишет: «Кокетничать я тебе не мешаю, но требую от тебя холодности, благопристойности, важности, не говорю уж о беспорочности поведения, которое относится не к тому, а к чему-то уже важнейшему. Охота тебе, женка, соперничать с гр. С… — ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка».
В письме от 30-го октября упреки носят более тревожный характер: «Ты, кажется, не путем искокетничалась», — пишет Пушкин; смотри, недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою...
Не только тебе, но и Прасковье Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников... Вот вся тайна кокетства; было бы корыто, а свиньи будут! В этом же письме есть характерная жалоба на то, что жена изменила прежнему «милому, простому, аристократическому тону и ведет себя не «comme il faut»; следует шутливая угроза развестись с нею: поэт, очевидно, вспоминал свою жену скромной, тихой девицей-красавицей, когда она впервые стала появляться в московских гостиных.
Но едва ли он догадывался, что в происшедшей с женой метаморфозе он был очень виноват: своим раболепством перед ней и баловством он развил в ней все дурные стороны ее ограниченной души. Теперь оставалось или разорвать с нею, или незаметно, шутливо-ласково направлять на путь истинный, — легким упреком, шуткой и жалобой; Пушкин, очевидно, предпочел второе: «Женка, женка! Побереги же и ты меня.
К хлопотам неразлучным мущины не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc. Но, очевидно, эти попытки затронуть тонкие струны сострадания и признательности в душе жены Пушкину не удались, — она по-прежнему продолжала свой образ жизни и с непонятною жестокостью подробно описывала его мужу. Около 20-го ноября Пушкин вернулся в Петербург.
Литературное творчество Пушкина за этот год выразилось в целом ряде стихотворных переводов: из Афенея, Кенофана Колофонского, Мицкевича «Воевода», «Будрыс и его сыновья» и подражаний испанским романсам Родриг и народным песням «Сват Иван, как пить мы станем», «Один то был у отца, у матери единый сын», «Друг мой милый, красно солнышко мое», «Царь увидел пред собою», «В поле чистом серебрится» ; из лирических стихотворений, касающихся интимной жизни пушкинского сердца, интересно только одно вышеприведенное: «Не дай мне Бог сойти с ума». Кроме того, в этом году написана им «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о Мертвой Царевне», окончена повесть «Дубровский» и начата поэма «Медный Всадник» — произведение, сложившееся с одной стороны, как результат изучения личности Петра, а с другой — как отражение того широкого оптимистического миросозерцания, которое мирило Пушкина с временным, случайным злом в массе добра... Мелкое, личное — ничто перед широким, вечным, общечеловеческим и даже общегосударственным.
С такой точки зрения посмотрел Пушкин на несчастье Евгения и осудил в нем дерзость муравья, восставшего во имя своего личного счастья. С такой широкой точки зрения мог иногда смотреть Пушкин и на свою жизнь: тогда он прощал правительству мелкие промахи во имя веры в величие будущей России; с такой точки зрения мог он смотреть по временам благожелательными очами на своих детей, вообще на молодое поколение: из узких, эгоистических рамок личного существования поэт вырос и приподнялся над современностью; и в прошлом, и в настоящем, и в будущем готов он был находить разумное, прощать зло во имя господствующего добра. Это сознание, вероятно, утешало его.
В январе месяце он был назначен камер-юнкером. Трудно сказать, было ли это милостью, или новой цепью, которая еще крепче должна была сковать поэта, все еще внушавшего подозрения. Этой «милостью» поэт был оскорблен больше, чем всеми придирками гр.
Бенкендорфа: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры это довольно неприлично моим летам », пишет он 1-го января 1834 года в своей записной книжке. Неудовольствие поэта вполне объяснимо: новое звание связано было с обязанностями царедворца, для него обременительными; товарищи его, камер-юнкеры, были еще молодыми людьми, и между ними 35-летний Пушкин слишком выделялся. Смирнов в своих воспоминаниях сообщает по этому поводу следующее: «Пушкина сделали камер-юнкером, — это его взбесило, ибо сие звание точно было неприлично для человека 34 лет, и оно тем более его оскорбило, что иные говорили, будто оно ему дано, чтоб иметь повод приглашать ко двору его жену.
Притом, на сей случай вышел мерзкий пасквиль, в котором говорили о перемене чувств Пушкина, будто бы он сделался искателен, малодушен, и он, дороживший своей славой, боялся, чтобы сие мнение не было принято публикою и не лишило его народности. Словом, он был огорчен и взбешен и решился не пользоваться своим мундиром и, чтоб не ездить ко двору, не шить даже мундира». Смирновы насильно заставили его купить подержанный мундир князя Витгенштейна.
Молва о том, что поэт почтен придворным званием ради красоты жены, очень была распространена в городе: в воспоминаниях Соллогуба говорится об этом: «Жена его Пушкина была красавица, украшение всех собраний и, следовательно, предмет зависти всех ее сверстниц. Для того, чтобы приглашать ее на балы, Пушкин пожалован был камер-юнкером. Певец свободы, наряженный в придворный мундир, для сопутствования жены красавицы, играл роль жалкую, едва ли не смешную.
Пушкин был не Пушкин, а царедворец и муж. Наружность его была из тех, которые нравятся светским женщинам. Он был более остроумен, нежели умен, и умел оживить салонный разговор удачным каламбуром, но далее этого способности его не шли.
При ограниченном уме, он был совершенно лишен образования; отличительною чертою его была привычка хвастать своими успехами у женщин: во всем прочем он был добрый малый, хоть и пошловат, любим товарищами и большинством знакомых; словом, он был вполне под пару Н. Он «много суетился, танцевал ловко, болтал, смешил публику и воображал себя настоящим героем бала». Кроме камер-юнкерства, сделавшегося незаживающей язвой в сердце Пушкина, много горя пережил он в этом году от своих ближних родственников — родителей, брата и сестры.
В письме к Нащокину поэт рассказывает следующую семейную сцену: «На днях отец мой посылает за мной. Прихожу, нахожу его в слезах, мать в постели, весь дом в ужасном беспокойстве. Вот и письмо управителя».
Что делать? Надо взять имение в руки, а отцу назначить содержание. Новые долги, новые хлопоты.
А надобно: я желал бы и успокоить старость отца, и устроить дела брата». Из следующих писем видно, как тяжело легла эта обуза на плечи Пушкина, когда он взялся управлять разоренным имением. Меня же будут цыганить.
Ох, семья, семья! Пушкину недоставало денег на печатание «Истории Пугачевского бунта». На помощь поэту, по его просьбе 26-го февр.
При этом, с него было взято письменное обязательство о возврате этих денег к сроку. Пушкина с детьми уехала из Петербурга к родным в Калужское имение «Полотняный Завод» и «Ярополец», и между супругами возобновилась переписка. В этом году она особенно интересна, так как тревожное настроение Пушкина в этих письмах порой доходит до того, что он уже не подделывается, как раньше, под уровень понимания своей жены, а прямо и резко высказывает свои тяжелые думы; очевидно, и отношения его к жене перестали быть ровными: так, он однажды распечатал, в ее отсутствие, ее письма.
Если он по-прежнему свои письма начинает нежными словами, то кончает иногда резкостями. По-прежнему дает он жене разные «советы», но теперь в этих советах уже звучит раздражение, даже озлобление. А она словно не понимала его; отправленная им в деревню с детьми едва ли не с целью отвлечь ее от ухаживателей, завела таковых и в деревне, среди соседей и по-прежнему подробно доносила о своих успехах мужу.
В ответах своих он, очевидно, напрягал все силы своей измученной души, чтобы сдержать прилив раздражения: «Просил я тебя по Калугам не разъезжать, да видно, уж у тебя такая натура... Кокетничать я сам тебе позволил, но читать о том лист кругом подробного описания вовсе мне не нужно. Побранив тебя, деру нежно тебя за уши и целую, благодаря тебя за то, что ты Богу молишься на коленях посреди комнаты».
Поэт, очевидно, понял, наконец, что за существо его жена, — и быть может, в это время из лучших чувств, которые когда-то его воодушевляли, осталась теперь жалость к этой пустой, безвольной и безличной матери семейства, которая не была ни его другом, ни хозяйкой. Вы работаете только ножками на балах и помогаете мужьям мотать. И за то спасибо».
Теперь только, когда первые очарования прошли, понял Пушкин, какой обузой была для него его прелестная жена. Это «сознание» сказалось в попытках убедить себя и ее, что «зависимость» благотворна. Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным».
Но если в таких отвлеченных рассуждениях он находил утешение, то порою у него все-таки прорывался «ропот»: «Неприятна зависимость, — говорит он, — особенно, когда лет 20 человек был независим. Это не упрек тебе, а ропот на самого себя». Особенно угнетали его по-прежнему денежные и служебные «зависимости»: «Я не должен был вступать в службу», пишет он жене, «и что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами...
Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас. Теперь они смотрят на меня, как на холопа, с которым можно им поступать, как им угодно. Опала легче презрения.
Я, как Ломоносов, не хочу быть шутом, ниже у Господа Бога». Впрочем, в добрые минуты он старался себя уверить, что и служба, и денежные обязательства были лишь временной тяготой, без которой нельзя было выбраться на путь свободы: «Ты понимаешь необходимость, писал он жене, дай сделаться мне богатым, — а там, пожалуй, и путать можем в свою голову». Таким образом, попав в круг, из которого ему не суждено было выбраться, — он делал долги, чтобы обеспечить себе возможность работать и богатеть, но творчество его ослабело, богатство не приходило, а долги росли, «зависимости» делались все чувствительнее.
Из них всего легче казалось ему расстаться со служебной и он стал мечтать о том, чтобы — «плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином»; «отказаться от всего и жить припеваючи», «удрать на чистый воздух», «удрать от жизни, улизнуть», «отправиться восвояси» — вот какие желания стали его преследовать особенно настойчиво в этом году. Оскорбленный своим камер-юнкерством, поэт решил было не ходить ко двору, но он подвергся строгому выговору; когда он явился однажды во фраке, ему сделали выговор за то, что он не надевает мундира. Немудрено, что раздражение его росло, — у него разилась желчь, письма его к жене делаются резки, шутка замирает на устах, он извиняется пред женой за то, что пишет холодно и не ласково.
Он жалуется на царя, который его «упек в камер-пажи под старость лет». Император виноват, пишет он в другом письме: но Бог с ним, — отпустил бы лишь меня восвояси». Поэт изнемогал в неравной борьбе — ему уже не хватало прежнего задора, прежней смелости, чтобы подвергаться новым «опалам».
К тому же из своих жизненных бурь он вынес примирение с жизнью — «добродушие, коим, по его собственному признанию, преисполнен был до глупости, несмотря на опыты жизни». Как последнюю милость от Государя, просил он не лишать его права посещать архивы. На это письмо он получил сухой, холодный ответ, освобождающий его от службы, но в то же время запрещающий посещать архивы: «Государь Император, писал Бенкендорф, не изъявил своего соизволения, так как право сие может принадлежать единственно людям, пользующимся особенною доверенностью начальства».
Пушкин, испуганный оборотом дела, под давлением Жуковского и под впечатлением ужаса перед грядущей нищетой семьи в случае немилости государя, просит его поданному прошению об отставке не давать ходу, вернуть его ему. С этим поссорюсь — другого не наживу. А долго на него сердиться не умею, хоть он и неправ».
А живя в н... Поэт терял голову, недоумевал, почему его отказ от службы непременно связывался с гневом государя. Он не мог понять, что такое ужасное сделал он своим прошением, за что он должен «извиняться».
Идти в отставку, когда того требуют обстоятельства, будущая судьба всего моего семейства, собственное мое спокойствие — какое тут преступление? Какая неблагодарность? Но государь может видеть в этом что-то похожее на то, чего понять все-таки не могу.
В таком случае я не подаю в отставку и прошу оставить меня в службе... Что мне делать? Просить прощения?
Да в чем? К Бенкендорфу я явлюсь и объясню ему, что у меня на сердце. Но не знаю, почему письма мои неприличны».
Он до сих пор еще не понимал, что на него смотрят, как на дикого зверя, посаженного в золотую клетку с тем, чтобы обратить его в домашнее животное, — между тем натура его слишком медленно уступала приручению, и это раздражало таких дрессировщиков, как гр. Каким унизительным оскорблениям подвергали его, великого писателя, человека, отмеченного царскою милостию, камер-юнкера Двора, видно хотя бы из того, что даже письма его к жене прочитывались полицией. Когда он узнал об этом, он был взбешен.
Каторга не в пример лучше. Это писано не для тебя! И действительно, она ничего не понимала.
В этот тяжелый год она вдруг решила хлопотать, чтобы ее сестер сделали фрейлинами. Пушкин отвечал, насколько мог спокойно: «охота тебе думать о помещении сестер во дворец. Во-первых, вероятно, откажут; а, во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу.
Ты слишком хороша, мой ангел, чтоб пускаться в просительницы. Погоди: овдовеешь, постареешь, — тогда, пожалуй, будь салопницей и титулярной советницей. Мой совет тебе и сестрам быть подальше от двора».
Но Пушкина крепко стояла на своем. Быть может, сестры и мать, у которой она жила в это время, внушили ей эту идею. Мужу она писала, что сестер привезет в Петербург и поместит их у себя.
Пушкин предвидел новые расходы, сплетни, беспокойства; у него на шее, кроме долгов, были еще отец с матерью, брат с сестрой, — теперь присоединялись еще невестки. Так, несмело, отстаивал Пушкин святость своего очага. Между тем, мысль о близкой смерти начинает темным призраком носиться перед ним, — он «не рад жизни», умоляет жену уменьшить расходы, дать ему возможность работать для нее же; работал же он «до низложения риз», с ужасом замечая, что источник поэзии иссякает в нем.
И мысль о судьбе жены и детей делалась для него все страшнее и страшнее. Тоска, овладевшая поэтом, выливается у него, в одном письме к жене, характерным восклицанием: «свинство уже давно меня ни в ком не удивляет». Поэт подозревал, что жена читала кому-нибудь его письма.
В этот год Пушкин словно отошел от всех: переписывается почти только с женой да Бенкендорфом, держится в стороне от общества, — даже от ресторана отказался ради одинокого обеда дома. Мучила его мысль и о том, что его когда-то шумная популярность слабела с каждым годом: уже Смирдин за его труды предлагал меньший гонорар, критика и публика не стеснялись в отзывах. Погодину он писал 6-го апреля: «Пишу много про себя, а печатаю поневоле и единственно для денег: охота являться перед публикою, которая вас не понимает, чтоб...
Было время, литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это — вшивый рынок». Среди массы всевозможных неприятностей, обрушившихся на голову поэта, единственной светлой полосой проходит нежная, трогательная любовь к детям: «Сашка и Машка» — это имена, постоянно окруженные любовью: забота о них оттесняет теперь интересы литературные, заботы о жене и друзьях.
Из друзей один Нащокин был по-прежнему близок Пушкину. Поэта сближало с ним сходство судьбы, — житейская неустроенность, безалаберность и сходство характеров, удивительное добродушие и умная, терпеливая снисходительность к жизни. Нащокин понимал Пушкина лучше, чем многие из прежних близких друзей поэта.
Сам запутанный в долгах, он всегда шел к нему с посильною помощью, он умел прощать в Пушкине то, что резало глаз другим. Когда однажды друзья наперерыв стали упрекать Пушкина за то, что он знается с неким Боголюбовым, которого называли «уваровским шпионом-переносчиком», Пушкин был смущен и терялся, — он доставал деньги чрез этого Боголюбова. Нащокин сумел защитить друга так, как не мог защититься он сам.
Можно думать, что произведение отразило и личные настроения поэта: горец просветленный ученьем Христа не идет на борьбу с нею, уступает ей — не сам ли это Пушкин, старавшийся все простить, всему уступить, перед всем смириться во имя тех высоких идеалов, которые постепенно прояснялись в его многострадальной душе?
Но самые обширные и фактологически точные отчеты о последних днях поэта мы находим у Василия Андреевича Жуковского, человека, который неотступно находился у постели умирающего. В его записях и, конечно, в последнем письме Сергею Львовичу Пушкину отразилось многое: и отношения Александра Сергеевича с императором Николаем I, и преображение умершего в смерти, и отношение самого Жуковского к дорогому другу. Влияние Василия Андреевича Жуковского на формирование Александра Сергеевича Пушкина как поэта велико и признано всеми. Виссарион Белинский сказал когда-то, что без Жуковского мы бы не имели и Пушкина. Их дружба была вполне закономерна, как закономерно притяжение двух гениев-современников.
Много работ написано о заимствованиях традиций Жуковского в творчестве Пушкина. Много исследований по вопросу отношений Пушкина и царской власти, где непременно рассматривается личность Жуковского-придворного и его непрестанная помощь молодому поэту. Однако ничтожно мало написано о роли Василия Андреевича в печально известной последней пушкинской дуэли. А ведь он — единственный человек, писавший конспективные заметки о ходе этого дела от самого начала — 4 ноября 1836 года, до самого конца — посмертного обыска в квартире поэта непосредственно во время событий. Он оставил точные сведения, пошаговое развитие конфликта Пушкина с Геккернами, голые факты без оглядки на цензуру. Оставшиеся записки и письма свидетельствуют о фактической точности этих конспективных заметок.
Важен не только событийный ряд, но и чуткие заметки Жуковского о душевном состоянии Пушкина. Оттуда мы узнаем: раненого Пушкина принесли в дом и сразу послали за Жуковским. Он два последних дня находился неотступно у постели умирающего, вывешивая для посетителей на дверь листки о состоянии поэта. Пушкин понимал, что смерть близка, и сразу написал императору записку, в которой просил прощения за несдержанное обещание уехать в деревню и не мстить Дантесу за оскорбленную честь своей семьи. Записку передал Жуковский. В ответ Пушкин получил следующие слова: «Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и мой последний совет умереть христианином.
О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки». Хорошо известны слова Николая I, сказанные Жуковскому, что Пушкина «насилу заставили» умереть как христианина. Жуковский же со слов доктора Спасского пишет, что «в самый день дуэля» у Пушкина «спросили, желает ли исповедаться и причаститься. Он согласился охотно, и положено было призвать священника утром»[1]. После смерти Пушкина Жуковский обратился к царю с просьбой отметить смерть Пушкина специальным рескриптом.
Дантес вызов поэта принял, но попросил перенести дуэль на время после свадьбы. Надеясь, что родственные чувства, возможное заступничество Натальи Николаевны сыграют свою роль. Пушкин согласился отсрочить дуэль, и свадьба французского подданного и Екатерины Гончаровой действительно состоялась. Но это не помешало Дантесу продолжать, как тогда говорили, волочиться за женой поэта. Ярость Пушкина подогревалась разнообразными слухами о якобы продолжающейся связи Наталии Гончаровой с Дантесом и интригами Геккерна. В конце концов, он послал дипломату крайне оскорбительное письмо, на которое, по принятым тогда правилам, возможно было отреагировать только вызовом на дуэль. Но поскольку Геккерн, в силу своего статуса, не мог выяснять отношения в таком формате, вызов был сделан от лица Дантеса. Историки утверждают, что теоретически дуэль могла бы не состояться. Уже по пути к Черной речке Пушкин со своим секундантом Константином Данзасом встретили сани с супругой поэта. Но близорукая Наталья Николаевна не заметила, кто ехал во встречных санях, сам же Пушкин смотрел в другую сторону. Дуэль могла бы предотвратить полиция. Но, по воспоминаниям Данзаса, записанных поэтом Александром Аммосовым, отряд был послан в другое место. Одним из объяснений такой «ошибки» историки называют личное нерасположение к Пушкину главного жандарма страны Бенкендорфа. С другой стороны, сами условия дуэли были прописаны так, что не оставляли шансов участникам остаться невредимыми. Стрелялись дуэлянты с 10 шагов и, в случае промахов со обеих сторон, поединок возобновлялся.
Величайший российский поэт Александр Сергеевич Пушкин родился 6 июня 1799 года в городе Москве. Он происходил из дворянской семьи со старинными корнями, но сильно обедневшей. Древний дворянский род, которому принадлежала родословная Пушкина, по утверждениям многих историков, происходил из восточных стран, и отсюда объясняется его сходство с арабами. Также доподлинно известно, что прадед поэта по матери — небезызвестный «арап Петра Великого» — Абрам Ганнибал был крестным сыном императора Петра Великого и одним из его сподвижников. Поэтому добился хороших успехов и дослужился до чина генерал-аншефа инженерных войск. Но Пушкин, как истинно русский по духу человек, обожал всё русское. Получив домашнее воспитание в это время на поэта сильно повлияла его няня — Арина Родионовна, именно она привила Александру Сергеевичу любовь и уважение к русской народной культуре , Александр Пушкин поступил в Царско-Сельский лицей. Сокурсниками Пушкина были ставшие потом известными политическими и культурными деятелями лицеисты. В лицее Пушкин проучился до 1817 года. Уже тогда Александр Пушкин отличался свободомыслием и бескомпромиссностью. И вскоре был замечен властями — за свои вольнодумские стихи он был сослан сначала на южные окраины страны, а потом в провинциальное имение своих родителей. В 1826 году Пушкину разрешили вернуться в столицу, но с этого времени он до своей смерти находился под негласным надзором полиции. Александр Пушкин в совершенстве владел многими иностранными языками, и в последние годы жизни осваивал славянские языки. Его библиотека насчитывала три с половиной тысячи томов книг, большая часть которых была на иностранном языке. И мало кто знает о редком хобби поэта — боксе. Александр Сергеевич занимался этим видом спорта и даже выписывал из Англии журнал, посвященный этим вопросам. Своим учителем Пушкин считал русского балладника и наставника цесаревича будущего Александра II Василия Андреевича Жуковского, посвятив ему в поэме «Руслан и Людмила» уважительные строки: «Поэзии чудесный гений, певец таинственных видений... Прочтя поэму, Жуковский послал Пушкину свой портрет с надписью «Победителю-ученику от побежденного учителя». Эти слова стали крылатыми. Знаменитый поэт, оставивший такой глубокий след в поэзии и культуре России XIX века, слыл человеком свободолюбивым и дерзким. Наверное, иначе не родились бы из-под его пера такие сильные, глубоко проникающие в сердце произведения. Его литературное наследие является неоценимым вкладом не только в литературу России, но также и в мировую культуру. Александр Сергеевич отлично знал историю, являлся членом масонской ложи и написал подробное научное исследование «История Пугачёвского бунта». Работал над полной историей Петра I. Все работы его были основаны исключительно на архивных документах. Несмотря на то, что Пушкин умер совсем молодым, за свою недолгую жизнь он написал множество выдающихся литературных произведений, оказавших многолетнее влияние на русскую культуру и общество. Среди самых известных произведений Пушкина являются поэмы «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Полтава», «Медный всадник», роман в стихах «Евгений Онегин», трагедия «Борис Годунов», пьесы «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и многие другие бестселлеры русской поэзии. Извечные воспеваемые Пушкиным ценности, пронизанные светом добра, любви и красоты, по-прежнему живы и востребованы, его бессмертные строки живут в сказках детства каждого россиянина, в уникальных произведениях литературы и искусства. Вся поэзия Пушкина — это его лирический дневник, в котором он запечатлевает черты своей личности, своего мировосприятия. Она, поэзия, не только его «памятник», но и его «душа в заветной лире». Говорят, что Александр Сергеевич по характеру был не только вспыльчив, задирист, неугомонен, но и остер на язык, любил шутки и обладал немалым чувством внутреннего достоинства. Однажды, когда он принес для альбома Елизаветы Ушаковой свои стихотворения, на вопрос редактора, «а почему они без подписи? В 1824 году, когда он служил в Одессе, у него были натянутые отношения с губернатором графом Воронцовым. Как-то тот отправил поэта выполнить неисполнимое поручение: бороться с саранчой. Пушкин поехал, созвал крестьян и спросил: «А знаете ли вы, что такое саранча? И, вернувшись в Одессу, Пушкин на все вопросы графа отвечал словами бедных крестьян и пояснил, что спорить с Богом — себе же дороже. Как-то в ресторане граф Завадовский, намереваясь уколоть Пушкина, сказал: «Однако, Александр Сергеевич, туго набит у вас бумажник! Александр Сергеевич много времени уделял своей внешности: носил бакенбарды в ту пору на них была мода , делал маникюр на руках и даже регулярно захаживал в маникюрный кабинет. На мизинце его всегда был длинный ноготь, спрятанный в золотой напёрсток. Несмотря на то что великого поэта нельзя было считать верхом физической красоты, при небольшом росте и совсем неброской внешности он сам много любил и был любим женщинами. Нельзя передать выражение этих глаз: какое-то жгучее и при том ласкающее, приятное. Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное», — так отзывалась о поэте современница Пушкина Л.
Смерть Пушкина: как это было на самом деле
8 февраля (27 января по старому стилю) 1837 г. на Черной речке состоялась дуэль Александра Пушкина с мужем сестры Натальи Гончаровой, французом Жоржем Дантесом, который открыто ухаживал за женой поэта. День памяти А.С. Пушкина — это скорбная дата в истории русской культуры. Именно 26 января (10 февраля по современному календарю) после двух дней борьбы за жизнь скончался великий русский писатель и поэт Александр Сергеевич Пушкин. Весной 1836 года после тяжёлой болезни умерла Надежда Осиповна. Пушкин, сблизившийся с матерью в последние дни её жизни, тяжело переносил эту утрату. Достоевский писал: «Пушкин умер в полном расцвете своих сил, и бесспорно унёс с собой в гроб некую великую тайну. А.С. Пушкин умер 10 февраля (29 января – по старому стилю) 1837 года в 37 лет от ранения, которое получил во время дуэли с Дантесом. Смерть Пушкина наступила 29 января 1837 года в 14 часов 45 минут в городе Санкт-Петербурге, доме №12 на набережной реки Мойки. В ту минуту, когда сердце поэта остановилось, находящийся при нём неотлучно Владимир Иванович Даль (1801-1872).
Последние дни Пушкина.
Александр Пушкин родился 6 июня (или 26 мая по старому стилю) 1799 года. умер 29 января (10 февраля) 1837 г. 37 лет было поэту, когда оборвалась его жизнь. Можно себе представить, какие произведения он еще бы написал, если бы не этот роковой день. У Пушкина через 12 часов после ранения (в 5 часов утра 28 января) Арендт обнаружил явные клинические признаки перитонита. один из самых горестных дней в истории русской литературы. Отсюда ранним утром 27 января 1837 года он уехал на Чёрную речку, здесь он умер спустя два дня.
Дуэль и смерть Пушкина
В ноябре 1836-го поэт получает письмо с так называемым патентом на звание рогоносца, в котором анонимный автор намекает на неверность жены поэта. Пушкин на основании сплетен решает, что это дело рук 24-летнего Жоржа Дантеса, и вызывает его на дуэль. При этом до сих пор не ясно, кто в реальности был автором оскорбительного пасквиля. Нарышкина, единогласно избрали г-на Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена»» Legion-Media Дантес эмигрировал в Россию после очередной Французской революции. В Петербурге он попадает под покровительство голландского дипломата Луи Геккерна, который впоследствии стал его опекуном. Причем барон Геккерн усыновил Дантеса за полгода до дуэли, хотя на тот момент Жорж уже давно был совершеннолетним, а его родной отец не лишался родительских прав. Такой странный поступок породил множество слухов о гомосексуальной связи между 44-летним бароном Геккерном и 24-летним Дантесом. Пушкин в то время хоть и переживал трудности в карьере, но его положение в обществе было высоко — в первую очередь благодаря дружбе с императором Николаем I.
Поэтому спустя неделю после вызова на дуэль Дантес делает стратегический шаг: зовет замуж Екатерину Гончарову — сестру супруги Пушкина, из-за чего поэт вынужден отказаться от дуэли. Жорж и Екатерина поженились через полтора месяца. За шесть лет брака у них родились четверо детей, после последних родов Екатерина скончалась.
Если за него дадут хорошую цену, вам же будет лучше. Я посмотрю, в состоянии ли буду оставить его за собою». Об этом письме напишет О. Павлищева отцу С. Пушкину: «Я уже давно не читала ничего по-русски столь интересного».
Утром Пушкин с женой присутствует в Зимнем дворце на торжественной церемонии по случаю праздника Крещения. Он приглашен во дворец повесткой из Придворной конторы к 10 часам «к слушанию Божественной Литургии». Пушкин — на вечере у Фикельмонов, о котором А. Тургенев заметил: «Вечер хоть бы в Париже! Булгакову: «Два дня тому назад мы провели восхитительный вечер у австрийского посла: этот вечер напомнил мне самые интимные салоны Парижа. В письме П.
После окончания Лицея Александр в 1817 году переехал в Петербург и был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел. Он вращался в светском обществе, в литературном окружении, посещал балы, театры. В 1820 году закончил поэму «Руслан и Людмила» — первое крупное произведение. У лукоморья дуб зеленый; Златая цепь на дубе том: И днем и ночью кот ученый Всё ходит по цепи кругом; Идет направо — песнь заводит, Налево — сказку говорит. Из поэмы «Руслан и Людмила» За эпиграммы, быстро распространявшиеся по Петербургу, в 1820 году Пушкин был отправлен в южную ссылку. Он жил в Екатеринославе, Кишиневе, Одессе.
Также поэту делали припарки живота, хотя рана уже начала гноиться, и ставили пиявки. А ведь Александр Сергеевич и так уже потерял почти половину крови. Но почему никто не пытался извлечь пулю? Выходного отверстия нет. Мы знаем, что раздроблена кость. Но идти зондом через кость без обезболивающих невозможно, человек может просто не пережить нового вмешательства в организм", — объясняет Маневич. Возможно, современные медики спасли бы Пушкина. Но в то время у эскулапов не хватало знаний и медицинского оборудования. Александр Сергеевич скончался 29 января, спустя два дня после дуэли. Он успел отправить Николаю I записку с просьбой обеспечить его жену и детей. Император выполнил последнюю волю умирающего. У классиков действительно есть некоторые сходства во внешности и почерке. Версия об инсценировке смерти укрепилась в 1963 году, когда реставраторы вскрыли могилу Пушкина в Святогорском Успенском монастыре на Псковщине. Но, думаю, это следствие того, что могилу могли вскрыть и оккупанты. Там были не только немцы. Может, они посчитали, что в гробу есть что-то ценное", — предполагает член Союза журналистов РФ, заместитель главного редактора Военного литературно-художественного журнала Василий Дандыкин. Многие хотели бы верить, что поэт выжил и продолжил творить. Но детальное изучение обстоятельств дуэли и последних часов жизни Пушкина не подтверждает фантастическую версию. Разные версии исторических событий, поразительные эпизоды истории, малоизвестные факты и интересные теории — все это и многое другое изучайте в программе "Неизвестная история" с Борисом Рыжовым на РЕН ТВ. Подпишитесь и получайте новости первыми Читайте также.