Выступление гитлера на немецком текст

Text is available under the Creative Commons Attribution-ShareAlike License; additional terms may apply.

Гитлер Речь На Немецком - Скачать mp3 бесплатно

Какие воспоминания пробуждает в каждом из нас сегодняшний день! Как раз в эти месяцы, двадцать лет тому назад, началось внутреннее разложение нашей родины. Не внешний враг прорвал наш фронт, но коварный яд внутреннего разложения. Слабость и половинчатость нашего государственного управления во время войны сделались причиной неслыханной в истории катастрофы народа и государства. И в ближайшие месяцы после этого казалось, что Германия уже не встанет. Началась пора глубочайшего унижения и позорного упадка духа целого народа.

But wherever he already is, Lord, it is used ruthlessly. Loud applause And, for the breaking of physical strength, he has excellent means at hand.

First of all, he has the trade that should be nothing more than distribution of foodstuffs and other necessary items for daily use. He uses it to withdraw these articles of daily life, when necessary, in order to raise the price on the one hand, but also to withdraw in order to create the conditions for physical weakening which have always worked best: hunger. Everywhere, what we see behind these organizations is not the desire to make a shining organization for food supply, but through them gradually to create hunger. We know that as a politician he never had reason and cause to shun the hunger, on the contrary, wherever the Jew appeared in political parties, hunger and misery was the only soil in which he could grow. He desires it, and therefore he does not even think of easing social misery. He was a leading proponent of a policy of assimilation for German Jews ] Hand in hand with this goes a battle against the health of the people. He knows how to turn all the healthy normal manners, the obvious hygienic rules of a race on its head, from night he makes day; he creates the notorious nightlife and knows exactly that it works slowly but surely, gradually destroying the healthy strength of a race, making it soft; the one is destroyed physically, the other spiritually, and into the heart of the third it puts the hatred as he has to see the others feast.

And finally, as a last resort, he destroys the productive capacity, and if necessary, in connection with it, the productive resources of a nation. That is the great mystery of Russia. They have destroyed factories, not because they knew they would no longer be needed, but because they knew that the people would be forced, with enormous hardships, to replace what had been destroyed. So the Jew succeeds in harnessing the people, instead of the former 9 and 10 hours, for 12 hours. For at the moment when the Jew becomes Lord, he knows no 8-hour day, he recognizes his Sabbath for his cattle, but not for the Goyim, for the Akum [words for non-Jews]. The destruction of culture Finally, he reaches for the last method: The destruction of all culture, of all that we consider as belonging in a state which we consider civilized. Here is his work perhaps most difficult to recognize, but here the actual effect is the most terrible.

This is true inner experience, unlike the other ones, which are only superficial swindle Applause , set in the world with an intent to gradually destroy in the people any healthy idea and to whip the people into a state in which no one can understand whether the times are crazy, or whether he himself is mad. Big laughter and applause. Just as he works in painting, sculpture and music, so he does in poetry and especially in literature. Here he has a great advantage. What has become of it? A place which today you are ashamed to enter unless someone might notice you the moment you go in. And if theater has become a hotbed of vice and shamelessness, then a thousand times more so that new invention which perhaps comes from genial inspiration, but which the Jew understood right away to remodel into the filthiest business that you can imagine: the cinema.

Thunderous applause and clapping. At first people attached greatest hopes to this brilliant invention. It could become an easy mediator of profound knowledge for the entire people of the world. And what has become of it? It became the mediator of the greatest and the most shameless filth. The Jew works on. For him there is no spiritual sensitivity, and just as his forefather Abraham was selling his wife, he finds nothing special about the fact that today he sells girls, and through the centuries we find him everywhere, in North America as in Germany, Austria-Hungary and all over the East, as the merchant of the human commodity and it can not be denied away; even the greatest Jew defender cannot deny that all of these girl-dealers are Hebrews.

This subject is atrocious. According to Germanic sentiment there would be only one punishment for this: death. For people that play fast and loose, regarding as a business, as a commodity, what for millions of others means greatest happiness or greatest misfortune. For them love is nothing more than business in which they make money. They are always ready to tear apart the happiness of any marriage, if only 30 pieces of silver can be made. It was played up by the Jews and became very popular. So we should not be surprised when he also attacks what many people even today are not indifferent to, and what to many at least can give inner peace — religion.

Also here we see the same Jew who himself has enough religious customs which others could easily mock, but no one does, as we, in principle, never ridicule religion because it is sacred to us. But he tries to destroy everything without offering a substitute. Who today, in this age of the vilest deceit and swindle, is detached from it; for him there are just two more possibilities, either he hangs himself in despair or becomes a crook. Instead of the authority of reason, there enters the authority of the great spongy majority led by the Jew, because the Jew is always going through three periods. First, autocratically-minded, ready to serve any prince, he then descends to the people, fighting for democracy, of which he knows that it will be in his hand, and steered by him; he owns it, he becomes a dictator. Hear, hear And we see this today in Russia, where a Lenin has just assured that the councils are already outlived, and that now it is not absolutely necessary that a proletarian state be led through one council or parliament, that it is sufficient that 2 or 3 proletarian-minded people govern this country. These proletarian-minded persons are some Jewish billionaires, and we know very well that behind 2 or 3 proletarians ultimately stands another organization which is outside of the state: the Alliance Israelite and their grandiose propaganda organization and the organization of Freemasonry.

Loud applause and clapping of hands And in all these things we must understand that there are no good or evil Jews. Here everyone works exactly according to the instincts of his race, because the race, or should we say, the nation and its character, as the Jew himself explains, lies in blood, and this blood is forcing everyone to act according to these principles, whether he is the leading mind in a party that calls itself democratic, or calls itself socialist, or a man of science, literature, or just an ordinary exploiter. The political organization And when we see, for example, in these Jewish magazines, that it is specified that every Jew everywhere is obligated to fight against any antisemite, wherever and whoever he is, then it follows by deduction that every German, wherever and whoever he is, will become an antisemite. Because it seems inseparable from the social idea and we do not believe that there could ever exist a state with lasting inner health if it is not built on internal social justice, and so we have joined forces with this knowledge and when we finally united, there was only one big question: How should we actually baptize ourselves? A party? A bad name! When I hear that word I go mad.

Economic organizing only — here lies the salvation and the future. Stormy applause Since it is clear that scientific knowledge is worthless as long as this knowledge is not a basis for an organization of the masses for the implementation of what we consider necessary, and it is further clear that for this organization only the broad masses of our people can be considered. Loud applaus. The salvation can never come from above, it can and will only come from the masses, from the bottom up. Applause And as we came to this realization and decided to form a party, a political party that wants to enter into the ruthless political struggle for the future, then we heard a voice: Do you believe that you few can do it, do you really believe that a couple of guys can do it? Because we understood that we had an immense battle ahead of us but also that anything created by men can be destroyed by other men. And another conviction has arisen within us, that this can not be a matter of whether we think we can do it, but only a question of whether we believe that it is right and that it is necessary, and if it is right and necessary, then it is no longer a question of whether we want to, but rather it is our duty to do what we feel is necessary.

We did not ask after money and supporters, but we decided to go forth. And while others are working a whole generation, perhaps in order to get a small house or to have a carefree retirement, we put our lives at stake and have begun this difficult struggle. If we win, and we are convinced we will, though we may die penniless we will have helped create the biggest movement which will now extend over all Europe and the whole world. Loud applause The first three principles were clear, and they are inseparable from each other. And we were aware that in this fight we can rely on no one but our own people. We are convinced that socialism in the right sense will only be possible in nations and races that are Aryan, and there in the first place we hope for our own people and are convinced that socialism is inseparable from nationalism. Loud applause To be nationalist does not mean for us to belong to one party or another, but to show with every action that one benefits the people; it means love for all the people without exception.

From this point of view we will realize that it is necessary to preserve the most precious thing a people has, the sum of all active creative powers of its workers, to keep it healthy in body and soul. Cheers And this view of nationalism compels us to immediately form a front against its opposite, the Semitic conception of the idea of people Volk , and especially against the Semitic concept of work. Since we are socialists, we must necessarily also be antisemites because we want to fight against the very opposite: materialism and mammonism. And when today the Jew still runs into our factories and says: How can you be a socialist antisemite? Are not you ashamed? Hear, hear There comes a time when it will be obvious that socialism can only be carried out accompanied by nationalism and antisemitism. The three concepts are inseparably connected.

They are the foundations of our program and therefore we call ourselves National Socialists. Cheers How to proceed Finally, we know how great the social reforms must be so that Germany may recover. We know that one will have to cut deep. We will not be able to come around the national problem and the issue of land reform, and the problem of care for all those who, day after day, are working for the community and in their old age this care must not be a pittance, but they have a right to have their old days be still worth living. If we wish to make these social reforms, this must go hand in hand with the fight against the enemy of every social institution: Jewry. Here too we know that scientific knowledge can only be the groundwork, but that behind this knowledge must stand an organization which one day will be able to go over into action. And in this action we will remain adamant, which means: removal of Jews from amongst our people Loud and long sustained applause and clapping , not because we begrudge them their existence — we congratulate the rest of the world on account of their visits great hilarity — but because we value the existence of our own people a thousand times higher than that of an alien race.

And since we are convinced that this scientific antisemitism that clearly recognizes the terrible danger of this race for any people can only be a guide, and the masses will always perceive them emotionally — for they know the Jew first and foremost as the man in daily life who always and everywhere sticks out — our concern must be to arouse in our people the instinct against Jewry and whip it up and stir, until they come to the decision to join the movement which is willing to take the consequences. Bravo and applause. Some people tell us: Whether you succeed depends eventually on whether you have the sufficient money and so on. To this, I think I can say the following: Even the power of money is somehow limited; there is a certain limit beyond which, eventually, not the money rules but the truth. And we do not despair if we maybe still stand alone, if we today, wherever we go, do see potential supporters but nowhere the courage to join the organization. That should not lead us astray; we have accepted the fight and we must win it. I could predict it back then because I knew that the courage and the will to act were absent everywhere.

We have proclaimed as our election platform only one thing: Let the others go to the polls today, to the Reichstag, to the parliaments and loll in their club chairs; we want to climb up the beer tables and pull the masses with us. Tirelessly and constantly, as long as we have a spark of strength and a breath in the lungs, we will come out and call all our people; and always tell the truth until we can begin to hope that this truth will prevail. Till the day finally comes when our words fall silent and action begins. Pause and discussion Closing remarks of the speaker Hitler: Ladies and gentlemen! We are not as dreadful as our primary enemy and we cannot shatter Jewry by ourselves; we do not imagine it is so easy. However, we have decided not to come with any buts and ifs. But once the matter comes to the solution, it will be done, and done thoroughly.

Russia and Germany fought against one another in the World War. That shall and will not happen a second time. Hitler justified the German attack by claiming Polish culpability based on invented Polish atrocities at Pitschen and other places, including Gleiwitz and Hochlinden , [3] both of these being part of the culmination of Operation Himmler , a false flag operation intended to demonstrate that the Poles had attacked first, the Gleiwitz incident being the most noted.

This night for the first time Polish regular soldiers fired on our territory. Since 5:45 a. Hitler then declared himself as the "First soldier of the German Reich" Erster Soldat des Deutschen Reiches , a self-claimed rank, effectively equivalent of Generalissimo.

I have once more put on that coat that was the most sacred and dear to me. I will not take it off again until victory is secured, or I will not survive the outcome. William Shirer observed that "Only once that day did Hitler utter the truth.

It will calm you to learn that Germany does not, and did not, want to conquer the Ukraine. We have very limited interests, but we are determined to maintain those interests despite all dangers, despite anyone. And that we did not permit ourselves to be trifled with in those past eighteen days may have been proved sufficiently.

How a definite settlement of State conditions in this conflict will look depends first and foremost upon the two countries which there have their most important vital interests. Germany has there limited but unalterable claims, and she will realize those claims one way or another. Germany and Russia will put in place the hotbed of conflict in the European situation which later will be valued only as a relaxation of tension.

If the Western Powers now declare that this must not be, under any circumstances, and if especially England declares that she is determined to oppose this in a three- or five- or eight-year war, then I want to say something in reply: Firstly, Germany, by extensive yielding and renunciation in the west and south of the Reich, has accepted definite boundaries. Germany tried by these renunciations to attain lasting pacification. And we believe we would have succeeded were it not that certain warmongers could be interested in disturbing the European peace.

I have neither toward England nor France any war claims, nor has the German nation since I assumed power. I tried gradually to establish confidence between Germany and especially its former war enemies. I attempted to eliminate all tensions which once existed between Germany and Italy, and I may state with satisfaction that I fully succeeded.

That ever closer and more cordial relations were established was due also to personal and human relations between Il Duce and myself. I went still further, I tried to achieve the same between Germany and France. Immediately after the settlement of the Saar question I solemnly renounced all further frontier revisions, not only in theory but in practice.

I harnessed all German propaganda to this end in order to eliminate everything which might lead to doubt or anxiety in Paris. You know of my offers to England. I had only in mind the great goal of attaining the sincere friendship of the British people.

Since this now has been repulsed, and since England today thinks it must wage war against Germany, I would like to answer thus: Poland will never rise again in the form of the Versailles Treaty. That is guaranteed not only by Germany but also guaranteed by Russia. It is said in England that this war, of course, is not for Poland.

That is only secondary. More important is the war against the regime in Germany. And I receive the honor of special mention as a representative of this regime.

If that is now set up as a war aim, I will answer the gentlemen in London thus: It is for me the greatest honor to be thus classed. On principle I educated the German people so that any regime which is lauded by our enemies is poison for Germany and will therefore be rejected by us. If, therefore, a German regime would get the consent of Churchill, Duff-Cooper and Eden it would be paid and kept by these gentlemen and hence would be unbearable for Germany.

That, certainly, is not true with us. It is, therefore, only honorable for us to be rejected by these gentlemen. I can assure these gentlemen only this: If they should praise, this would be a reason for me to be most crestfallen.

I am proud to be attacked by them. But if they believe they can thereby alienate the German people from me, then they either think the German people are as lacking in character as themselves or as stupid as themselves. They err in both.

National Socialism did not educate the German people in vain during the past twenty years. We are all men who, in their long struggle, have been nothing but attacked. That only tended to increase the love of our followers and created an inseparable union.

And as the National Socialist party took upon itself this years-long struggle, finally to win it, thus the National Socialist Reich and the German people take up the fight and those gentlemen may be convinced: By their ridiculous propaganda the German people will not be undermined. Those bunglers will have become our apprentices for many years before they can even attempt propaganda. If peoples go to pieces it will not be the German people, who are fighting for justice, who have no war aims and who were attacked.

Rather, those peoples will break when they gradually find out what their misleaders plan, and gradually grasp for what little reason they are fighting, and that the only reasons for war are the profits or political interests of a very small clique. A part of it declared in Britain that this war will last three years. Then I can only say: My sympathies are with the French poilu.

What he is fighting for he does not know. He knows only that he has the honor to fight at least three years. But if it should last three years, then the word capitulation will not stand at the end of the third, and at the end of the fourth year the word capitulation also will not be, and not in the fifth either, and also not in the sixth or seventh year.

These gentlemen should take note of the following: Today you have the Germany of Frederick the Great before you. These gentlemen can believe this. The German people will not split up in this fight but become more unified.

If anything splits up it will be those States that are not so homogeneous, those empires built on the oppression of peoples. We are fighting only for our naked beings. We are not able ourselves to be misled by propaganda.

Just imagine! There are people who say there are those ruling in another land who do not please us, so now we have war with them. Naturally they do not carry on the war themselves, but look about for someone to conduct it for them.

They provide cannon and grenades while others provide grenadiers and soldiers.

Смотрите также:

• Обращение Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 г. в 5.30 ~ Проза (История)
• Die Rede Adolf Hitlers – Речь Адольфа Гитлера « bumi bahagia / Glückliche Erde
• Речь Гитлера перед рейхстагом 30 января 1939 года читать онлайн, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс
• Video Item Preview
• Обращение Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 г. в 5.30
• Полный текст обращения Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 года

Адольф Гитлер – речь в Люстгартене, Берлин, 1 мая 1936 г.

Гитлера нужно слушать, а не читать, на Гитлера надо смотреть, а не искать логику в его речах. Тексты у него не особо сильные, но если посмотришь и услышишь выступление, то становится ясно, как этот чебурек добрался до олимпа. Die große Zeit ist jetzt angebrochen. Deutschland ist nun erwacht. Die Macht haben wir nun in Deutschland gewonnen, nun gilt es das deutsche Volk zu gewinnen. Ich weiß, obwohl die hundert tausenden von euch die ihr jetzt zuhört in ganz Deutschland das in hundertausenden von euch in. Речь Гитлера текст. Выступление Гитлера на немецком. A translation of the written text Goebbels' 1943 speech on total war, delivered after the battle of Stalingrad. речь Гитлера, а также перевод песни и видео или клип. Выступление 2. Исполнитель: Адольф Гитлер.

Самая сильная речь Гитлера

Изречения Гитлера. Give me Five years and you will not recognize Germany again. Немецкие газеты 1941 года. Речь Гитлера на немецком. Немецкие газеты Гитлер. * * * bitte bemerken: bei allen ton reden (audio) fehlen kleine stuecke der rede. Die vollen reden sind hier oft als text vorhanden. Гитлера нужно слушать, а не читать, на Гитлера надо смотреть, а не искать логику в его речах. Тексты у него не особо сильные, но если посмотришь и услышишь выступление, то становится ясно, как этот чебурек добрался до олимпа. Abgeordnete! Männer des deutschen Reichstages! Seit Monaten leiden wir alle unter der Qual eines Problems, das uns auch der Versailler Vertrag, d.h. das Versailler Diktat, einst beschert hat, eines Problems, das in seiner Ausartung und Entartung für uns unerträglich geworden war. Danzig war und. (русский текст внизу) Russland hat eine Rede Adolf Hitlers freigegeben, nota bene mit russischen Untertiteln versehen. Die Botschaft an die Machthaber weltweit und an die "Elite" in Amerika kann deutlicher nicht sein: Was AH damals sagte, es trifft exakt auf heute zu. Es mag traurig sein, es ist wahr. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.

"Why We Are Antisemites" - Text of Adolf Hitler's 1920 speech at the Hofbräuhaus

Я решил освободить германские границы от элементов неуверенности... Формальным casus belli стала провокация в Гляйвице — сфальсифицированный инцидент, завершавший операцию «Гиммлер » и призванный продемонстрировать, что поляки якобы напали первыми. Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. Erster Soldat des Deutschen Reiches , самопровозглашенным званием[ источник не указан 604 дня ], фактически эквивалентным генералиссимусу [ источник не указан 604 дня ]. Это стало очередным шагом в укреплении позиции Гитлера как верховного главнокомандующего нем. Oberbefehlshaber der Deutschen Wehrmacht : Отныне я — первый солдат германского Рейха. Я снова надел форму, которая была для меня дорога и священна.

Я не сниму ее до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражения я не переживу. Но в тот день я не встретил в Берлине ни одного немца, который обратил бы внимание на слова Гитлера о том, что он и мысли не допускал о возможном поражении» [7]. Первая леди США Элеонора Рузвельт по этому поводу оставила запись в дневнике: «Сегодня в 5 часов утра у нас зазвонил телефон, и именно президент из Вашингтона сообщил мне печальную новость о том, что Германия вторглась в Польшу и что её самолеты бомбят польские города.

Deutschland ist Paradebeispiel. Damit ist Schluss. Lasse dich nicht beeindrucken davon, dass es derzeit bedrohlich kracht.

Ha, da mache ich nicht mit. Ha, ich will konstruktiv wirken, nicht als Idiot im Hamsterrad. Ich sende meinen Dank an Adolf Hitler und an das deutsche Volk. Millionen Deutsche haben damals einen Kampf aufgenommen, der damals noch nicht zu gewinnen war. Sie haben Breschen geschlagen.

Особого внимания заслуживают интересные высказывания всем известного немецкого политика и оратора Гитлера, который высказывался на многие темы, начиная от народа и заканчивая темой любви. В нашей подборке можно прочитать осмысленные и известные цитаты Гитлера на немецком языке. Некоторые из выражений очень трудны к пониманию и заставляют задуматься каждого человека. Jede Generation muss sich am Krieg beteiligen. Niemand wird den Gewinner fragen, ob er die Wahrheit gesagt hat oder nicht.

Nur ein fanatischer Mob ist leicht zu kontrollieren. Ein Blut ist ein Staat!

Sie ist ohne Ehre! У них нет чести! Es hat mir jeden erdenklichen Widerstand in den Weg gelegt! Ich war nie auf einer Akademie.

Текст и перевод песни Ernst Busch - Alle Waffen gegen Hitler

Today, we see a world that is in a deeper state of crisis than the world of Weimar Germany that produced the Hitler. The very biological foundations of life are in danger, and things getting worse every year see our World Future Outlook for more information. Meanwhile, "democratic" political systems are even more paralyzed in dealing with this threat than Weimar Germany was in dealing with the Great Depression. In terms of economics, particularly in America, real wages are back to where they were 60 years ago while social peace in maintained by levels of debt that continue to set all time records as a share of the economy. Meanwhile, since 2001 there has been a relentless and growing campaign in the "democratic" societies to reduce civil liberties in order to supposedly "fight terrorism". Thus, a great danger of a new totalitarianism remains and is growing. This is why the study of totalitarianism is relevant.

Адольф Гитлер лично поручает организовать покушение на Сталина, чтобы переломить ход войны. Причем, по мнению автора сценария, нацистский фюрер ни во что не ставит западных лидеров Черчилль — алкоголик, Рузвельт — беспомощный инвалид , а вот Иосифом Виссарионовичем, он просто восхищается. Вот несколько пассажей о Сталине из монолога сериального Гитлера: - Конечно, его методы правления поражают своей жестокостью.

Но и в этом он прав! Только так можно поддерживать порядок в восточных землях. В тыл советским войскам забрасывают шпионов-диверсантов для подготовки покушения на вождя народов. Для тех, кто любит военные боевики, сериал наверняка понравится. Тем, кто от военного кино ожидает человеческих драм и трагедий, смотреть в «Китайской шкатулке» нечего.

Later, plebiscites everywhere showed that no one wished to become a part of the Polish State - that Polish State which arose out of the blood of countless German regiments. It then expanded at the expense of old settlement areas and above all at the expense of intelligence and economic possibility. One thing has been clearly proved in the last twenty years; the Poles who had not founded that culture also were not able to maintain it.

It has been shown again that only he who is himself culturally creative can permanently maintain real cultural performance. Thirty years would have been sufficient to reduce again to barbarism those territories which the Germans, painstakingly and with industry and thrift, had saved from barbarism. Everywhere traces of this retrogression and decay were visible. At the same time Poland was never a democracy. One very thin anemic upper class here ruled not only foreign nationalities but also its so-called own people. It was a State built on force and governed by the truncheons of the police and the military. The fate of Germans in this State was horrible. There is a difference whether people of lower cultural value has the misfortune to be governed by a culturally significant people or whether a people of high cultural significance has forced upon it the tragic fate of being oppressed by an inferior.

In this inferior people all its inferiority complexes will be compensated upon a higher culture-bearing people. This people will be horribly and barbarically mistreated and Germans have been evidence of this fate for twenty years. It was, as already emphasized, tragic and painful. Nevertheless, as everywhere else, I tried to find a solution here which might have led to a fair adjustment. I have tried in the West and then later in the South to maintain final frontier delineations in order thus to deliver region upon region from uncertainty and assure peace and justice for the future. I made the greatest efforts to attain the same thing here also. The world, which immediately sheds tears when Germany expels a Polish Jew who only a few decades ago came to Germany, remained dumb and deaf toward the misery of those who, numbering not thousands but millions, were forced to leave their home country on account of Versailles - that is, if these unfortunates were Germans. What was for us and also for me most depressing was the fact that we had to suffer all this from a State which was far inferior to us; for, after all, Germany is a Great Power, even though madmen believed the vital rights of a great nation could be wiped out by a crazy treaty or by dictation.

Germany was a big power and had to look on while a far inferior people of a far inferior State maltreated these Germans. There were two especially unbearable conditions: First, this city whose German character nobody could deny was not only prevented from returning to the Reich but in addition an attempt was made to Polonize it by all kinds of devices; second, the province [East Prussia] severed from the German Reich had no direct contact with the Reich, but traffic with this province was dependent upon all kinds of chicanery or upon the good will of this Polish State. No power on earth would have borne this condition as long as Germany. I do not know what England would have said about a similar peace solution at its expense or how America or France would have accepted it. I attempted to find a solution - a tolerable solution - even for this problem. I submitted this attempt to the Polish rulers in the form of verbal proposals. You know these proposals. They were more than moderate.

I do not know what mental condition the Polish Government was in when it refused these proposals. I know, however, that millions of Germans sighed with relief, since they felt I had gone too far. As an answer, Poland gave the order for the first mobilization. Thereupon wild terror was initiated, and my request to the Polish Foreign Minister to visit me in Berlin once more to discuss these questions was re- fused. Instead of going to Berlin, he went to London. For the next weeks and months there were heightened threats, threats which were hardly bearable for a small State but which were impossible for a Great Power to bear for any length of time. We could read in Polish publications that the issue at stake was not Danzig but the problem of East Prussia, which Poland was to incorporate in a short time. That increased.

Other Polish newspapers stated that East Prussia would not solve the problem, but that Pomerania must, under all circumstances, come to Poland. It was debated whether our armies would be smashed before or behind Berlin. The Polish Marshal, who miserably deserted his armies, said that he would hack the German Army to pieces. And martyrdom began for our German nationals. Tens of thousands were dragged off, mistreated, and murdered in the vilest fashion. Sadistic beasts gave vent to their perverse instincts, and this pious democratic world watched without blinking an eye. I have often asked myself: Who can have so blinded Poland? Does anyone really believe that the German nation will permanently stand that from such a ridiculous State?

Does anyone seriously believe that? It must have been believed because certain quarters described it as possible to the Poles, certain quarters which general warmongers have occupied decades long, yes, hundreds of years long and which they occupy even today. These quarters declared that Germany was not even to be considered as a Power. The Poles were told that they would easily be able to resist Germany, and, going a step further, assurance was given that if their own resistance was not enough they could depend on the resistance and assistance of others. The guarantee was given which put it into the hands of a small State to begin a war, or again perhaps not to do so. For these men Poland, too, was only a means to an end. Because today it is being declared quite calmly that Poland was not the primary thing, but that the German regime is. I always warned against these men.

You will recall my Saarbruecken and Wilhelmshaven speeches. In both these speeches I pointed out the danger that in a certain country such men could rise and unmolested preach the necessity of war - Herren Churchill, Eden, Duff-Cooper, etc. I pointed out how dangerous this is, especially in a country where one does not know whether these men may not be the Government in a short time. I was then told that that would never happen.

Weil er alles und nichts macht. Juli 1933. Schmidt, Der Standard, 20. Er hatte das gewisse Etwas, woraus Legenden geschaffen werden…" - John F. Kennedy , Tagebucheintrag vom 1. September 1936 "Man wird der historischen Erscheinung Adolf Hitlers nicht gerecht, solange man ihn als Einzelwesen schildert.

Ich bekenne, dass mir Hitler selbst sympathisch ist. Luzern: Vita Nova, 1935, S. Grundlagen kollektiven Verhaltens.

Речь Гитлера после воссоединения Австрии с Германией

Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах. Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если, однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести войну всеми средствами, то получит сокрушающий зубодробительный ответ. Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. Кто применяет боевые газы, пусть ждёт, что мы применим их тоже. Кто придерживается правил гуманной войны, может рассчитывать, что мы сделаем то же самое. Я буду продолжать борьбу против кого угодно, пока не будут обеспечены безопасность Рейха и его права.

They err in both. National Socialism did not educate the German people in vain during the past twenty years. We are all men who, in their long struggle, have been nothing but attacked.

That only tended to increase the love of our followers and created an inseparable union. And as the National Socialist party took upon itself this years-long struggle, finally to win it, thus the National Socialist Reich and the German people take up the fight and those gentlemen may be convinced: By their ridiculous propaganda the German people will not be undermined. Those bunglers will have become our apprentices for many years before they can even attempt propaganda.

If peoples go to pieces it will not be the German people, who are fighting for justice, who have no war aims and who were attacked. Rather, those peoples will break when they gradually find out what their misleaders plan, and gradually grasp for what little reason they are fighting, and that the only reasons for war are the profits or political interests of a very small clique. A part of it declared in Britain that this war will last three years.

Then I can only say: My sympathies are with the French poilu. What he is fighting for he does not know. He knows only that he has the honor to fight at least three years.

But if it should last three years, then the word capitulation will not stand at the end of the third, and at the end of the fourth year the word capitulation also will not be, and not in the fifth either, and also not in the sixth or seventh year. These gentlemen should take note of the following: Today you have the Germany of Frederick the Great before you. These gentlemen can believe this.

The German people will not split up in this fight but become more unified. If anything splits up it will be those States that are not so homogeneous, those empires built on the oppression of peoples. We are fighting only for our naked beings.

We are not able ourselves to be misled by propaganda. Just imagine! There are people who say there are those ruling in another land who do not please us, so now we have war with them.

Naturally they do not carry on the war themselves, but look about for someone to conduct it for them. They provide cannon and grenades while others provide grenadiers and soldiers. Such an utter lack of conscience!

What would be said if one of us should say that the present regime in France or Britain does not suit us and consequently we are conducting a war? What immeasurable lack of conscience. For that, millions of persons are whipped into death.

These gentlemen can say that calmly, for they themselves never have been on the battlefield for even an hour. But we will see how long they keep nations at war. There can be no doubt of one thing.

We will take up the gauntlet and we will fight as the enemy fights. England, with lies and hypocrisy, already has begun to fight against women and children. They found a weapon which they think is invincible: namely, sea power.

And because they cannot be attacked with this weapon they think they are justified in making war with it against women and children - not only of enemies but also of neutrals if necessary. Let them make no mistake here, however. The moment could come very suddenly in which we could use a weapon with which we cannot be attacked.

I hope then they do not suddenly begin to think of humaneness and of the impossibility of waging war against women and children. We Germans do not like that. It is not in our nature.

In this campaign I gave an order to spare human beings. When columns cross a market-place it can occur that someone else becomes the victim of attack. In those places where insane or crazy people did not offer resistance not one windowpane was broken.

In Cracow, except for the air field, railroads and the railroad station, which were military objectives, not one bomb fell. On the other hand, in Warsaw the war is carried on by civilian shootings in all streets and houses. There, of course, the war will take in the whole city.

We followed these rules and would like to follow them in the future. It is entirely up to England to carry out her blockade in a form compatible with international law or incompatible with international law. We will adapt ourselves thereto.

Our reaction will be compatible, and one thing will be certain: This Germany does not capitulate. We know too well what fate would be in store for Germany. King-Hall [Commander Stephen King-Hall, retired naval officer who writes a privately-circulated news letter] told us in the name of his masters: A second Versailles, only worse.

What can be worse? The first Versailles Treaty was intended to exterminate 20,000,000 Germans. Thus the second can only realize this intention.

We received more detailed illustrations of what has been intended, what Poland shall have, what crowns will be placed on what heads in France, etc.

These proposals have been refused. Not only were they answered first with mobilization, but with increased terror and pressure against our German compatriots...

Poland was not prepared to settle the Corridor question in a reasonable way... I made one more final effort to accept a proposal for mediation... For two whole days I sat with my Government and waited to see whether it was convenient for the Polish Government to send a plenipotentiary or not...

Deputies, if the German Government and its Leader patiently endured such treatment Germany would deserve only to disappear from the political stage. But I am wrongly judged if my love of peace and my patience are mistaken for weakness or even cowardice... These proposals for mediation have failed...

Hitler then spoke of the Molotov—Ribbentrop Pact , which had been signed just ten days before, on August 23.

Последствия были ужасны. После того, как первоначально было лицемерно объявлено, что борьба ведется только против кайзера и его режима, когда немецкая армия сложила оружие, началось планомерное уничтожение Германской империи. В то время, как казалось, дословно сбывается пророчество одного французского государственного деятеля, что в Германии 20 миллионов лишних людей, то есть их нужно устранить с помощью голода, болезней или эмиграции, национал-социалистическое движение начало свою работу по объединению немецкого народа и тем самым положило путь к возрождению Империи. Этот новый подъем нашего народа из нужды, нищеты и позорного неуважения к нему проходил под знаком чисто внутреннего воздержания.

Англию, в частности, это никак не затрагивало и ничего ей не угрожало. Несмотря на это, моментально возобновилась вдохновляемая ненавистью политика окружения Германии. Изнутри и извне плелся известный нам заговор евреев и демократов, большевиков и реакционеров с единственной целью помешать созданию нового национального государства и снова погрузить Рейх в пучину бессилия и нищеты. Кроме нас, ненависть этого международного всемирного заговора была обращена против тех народов, которым тоже не повезло, и они были вынуждены зарабатывать хлеб насущный в самой жестокой борьбе за существование. Прежде вcего, оспаривалось и даже формально запрещалось право Италии и Японии, как и Германии, на свою долю в богатствах этого мира.

Союз этих наций был поэтому лишь актом самообороны против угрожавшей им эгоистической всемирной коалиции богатства и власти. Ещё в 1936 году Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, перед комитетом Палаты представителей США, что Германия снова становится слишком сильной и поэтому ее нужно уничтожить. Летом 1939 года Англии показалось, что настал момент начать это вновь задуманное уничтожение с повторения широкомасштабной политики окружения Германии. Систематическая кампания лжи, которая была организована с этой целью, была направлена на то, чтобы убедить другие народы, будто над ними нависла угроза, поймать их сначала в ловушку английских гарантий и обещаний поддержки, а потом, как накануне мировой войны, заставить их воевать против Германии. Так Англии удалось с мая по август 1939 года распространить в мире утверждение, будто Германия непосредственно угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии, а также Украине.

Часть этих стран с помощью подобных утверждений отклонили обещанные гарантии и они тем самым сделались частью фронта окружения Германии. При этих обстоятельствах я, сознавая свою ответственность перед своей совестью и перед историей немецкого народа, счел возможным не только заверить эти страны и их правительства в лживости британских утверждений, но и, кроме того, специально успокоить самую сильную державу Востока с помощью торжественных заявлений о границах сфер наших интересов. Вы все, конечно, чувствовали тогда, что этот шаг был для меня горьким и трудным. Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Только на протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу.

Не Германия пыталась перенести свое националистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство, притом не только духовное, но, прежде всего, военное. Но результатами деятельности этого режима во всех странах были только хаос, нищета и голод. В противовес этому я два десятилетия старался при минимальном вмешательстве и без разрушения нашего производства построить в Германии новый социалистический порядок, который не только ликвидировал безработицу, но и обеспечил благодаря повышению оплаты труда постоянный приток людей в сферу созидания. Успехи этой политики новых экономических и социальных отношений в нашем народе, которые, планомерно преодолевая сословные и классовые противоречия, имеют своей конечной целью создание подлинного народного сообщества, уникальны во всем мире. Поэтому в августе 1939 года для меня было таким трудным решение послать моего министра в Москву, чтобы попытаться там оказать противодействие британской политике окружения Германии.

Я сделал это не только осознавая свою ответственность перед немецким народом, но, прежде всего, в надежде достичь в конечном счете продолжительной разрядки, которая могла бы уменьшить жертвы, которые потребовались бы от нас в противном случае. После того как Германия в Москве торжественно признала указанные в договоре области и страны— за исключением Литвы — находящимися вне сферы каких бы то ни было германских политических интересов, было заключено еще особое соглашение на тот случай, если бы Англии действительно удалось подтолкнуть Польшу к войне против Германии. Но и в этом случае имело место ограничение немецких притязаний, которое никоим образом не соответствовало успехам немецкого оружия. Последствия этого договора, которого я сам хотел и который заключил в интересах немецкого народа, были особенно тяжелыми для немцев, живших в затронутых им странах. Более полумиллиона наших соплеменников — сплошь мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были вынуждены чуть ли не за одну ночь покинуть свою бывшую родину, спасаясь от нового режима, который грозил им сначала беспредельной нищетой, а рано или поздно — полным истреблением.

Несмотря на это, тысячи немцев исчезли! Было невозможно узнать что-либо об их судьбе или хотя бы местонахождении. Среди них было более 160 граждан Рейха. Я молчал обо всем этом, потому что должен был молчать, потому что моим главным желанием было достичь окончательной разрядки и, если возможно, — длительного баланса интересов с этим государством. Но еще во время наступления наших войск в Польше советские правители внезапно, вопреки договору, выдвинули притязания также на Литву.

Германский Рейх никогда не имел намерения оккупировать Литву и не только не предъявлял никаких подобных требований литовскому правительству, но, наоборот, отклонил просьбу тогдашнего литовского правительства послать в Литву немецкие войска, поскольку это не соответствовало целям германской политики. Несмотря на это, я согласился и на это новое русское требование. Но это было лишь началом непрерывной череды все новых и новых вымогательств. Победа в Польше, достигнутая исключительно силами немецкой армии, побудила меня снова обратиться к западным державам с мирным предложением. Оно было отклонено международными и еврейскими поджигателями войны.

Но причина его отклонения уже тогда заключалась в том, что Англия все еще надеялась, что ей удастся мобилизовать против Германии европейскую коалицию, включая балканские страны и Советскую Россию. В Лондоне решили направить послом в Москву мистера Криппса. Он получил четкое задание при любых обстоятельствах восстановить отношения между Англией и Советской Россией и развивать их в английских интересах. О прогрессе этой миссии сообщала английская пресса, если тактические соображения не вынуждали ее к молчанию. Осенью 1939 года и весной 1940 года первые последствия стали свершившимися фактами.

Приступив к подчинению военной силой не только Финляндии, но и прибалтийских государств, Россия внезапно стала мотивировать эти действия столь же лживыми, как и смехотворным утверждением, будто эти страны нужно защищать от угрозы извне или предупредить ее. Но при этом могла иметься в виду только Германия, так как ни одна другая держава вообще не могла ни проникнуть в зону Балтийского моря, ни вести там войну. Несмотря на это, я опять смолчал. Но правители в Кремле сразу же пошли дальше. В то время, как Германия войной 1940 года в соответствии с т.

Согласно одному заявлению, сделанному тогда лично Молотовым, уже весной 1940 года только в прибалтийских государствах находились 22 русские дивизии.

Речь Гитлера на съезде НСДАП 1934

Даже если бы это было так, я бы с готовностью взял на себя ответственность за эти 6-ть недель, но ответственность должны принимать на себя эти господа и ответственность за последние 13 лет! Теперь они заявляют, что в течении последних 13-ти лет они пытались делать только хорошее, но только якобы мы им этого не позволили! Страна разрушена экономически! Крестьянство уничтожено! Средний класс доведен до нищеты! Ресурсы земель и сообществ исчерпаны! Сплошные банкротства и 7 миллионов безработных! Они могут переворачивать все как угодно, но ответственность нести им! Так и должно было произойти, неужели кто-то все еще верит, что страна может достигнуть прогресса, если ее политическая жизнь разрывается во внутренней борьбе как в Германии сегодня? Я видел предвыборные заявки всего несколько часов назад - 34 партии!

Рабочий класс обладает собственной партией, причем ни одной, одной явно недостаточно, их должно быть 3 или 4! Буржуазия, которая более интеллигентна, нуждается в большем количестве партий! У среднего класса свои партии! У экономистов, свои! У сельских жителей свои партии, 3 или 4 не меньше! Господа домовладельцы должны с учетом своего «особого политического пути», выражать мировоззрение посредством партии! Разумеется, нельзя ни оставить без внимания других господ, которые эти дома снимают! У католиков своя партия, у протестантов тоже! Есть партия для баварцев и для жителей Tюрингии!

Для Вюркенберга своя партия! И так далее. И это в тот самый момент, когда перед нами стоят величайшие задачи, которые могут быть решены лишь в одном случае - когда будут собраны воедино все силы нации! Наши оппоненты называют нас, Национал-Социалистов, особенно меня нетерпимыми и неспособными ужиться людьми! Они обвиняют нас в том, что мы не желаем им помогать. Один политик заострил эту тему сказав следующее: «Национал-Социалисты не являются истинными немцами поскольку отказываются сотрудничать с другими партиями»! Значит для немцев необходимо иметь 34 партии!?! Я понял одну вещь - тот господин был совершенно прав, мы не собираемся этого терпеть! И я поставил перед собой лично единственную цель - выдворить все эти 30 партий из Германии вон!

Меня вечно путают с буржуа или политиком марксистом. Мои оппоненты говорят: «Сегодня он социал-демократ, завтра просто социалист, потом коммунист и наконец синдикалист. Или сегодня демократ завтра член германской партии националистов, а потом партии экономистов». Они путают нас с собой! А перед нами стоит одна единственная задача, - фанатично и беспощадно закопать их всех в могилу! Я видел этих буржуа, которые пытаются оценивать наше Движение! Всего несколько месяцев назад я встречался в рейхсминистром внутренних дел. И вот что он сказал мне — что я должен: «распустить всех этих людей, снять с них униформу, а затем сделать из деятельность нейтральной, пацифистски — демократической». По его мнению, они должны вообще превратиться в спортивный клуб.

Потом они могут идти дальше, а меня и Национал-Социалистического Движения больше не будет! Простая формула, вот что они думают! Они не желают понять того, что происходит нечто совершенно другое - отличное от буржуазной парламентской политической партии! Это Движение невозможно распустить! А его члены все больше становятся похожи на солдат «под давлением»! Истинную Германию, которая открыла наше Движение нельзя просто так взять и спихнуть с дороги! Есть буржуазный политик, который заявляет — «непременно добьюсь уничтожения Национал-Социализма, а потом я вернусь к тому, с чего начинал». Вот, что они думают! И это потому, что просто не понимают, что наше Движение держится на том, что просто невозможно уничтожить!

До того как объявились эти 30 партий, был германский Народ! После того, как они исчезнут, Народ по-прежнему останется! И мы не желаем быть всего лишь представителями какого-либо рода деятельности, класса, религии, территории! Мы хотим показать германскому Народу, что нет жизни без Справедливости, а Справедливости без Власти, Власти без Силы, а вся Сила находится внутри нашего Народа. Мне бы так научиться... Вообще я часто пребываю в состоянии Белой зависти, когда читаю работы Фюрера. Особенно речи. Ведь известно, как магически действовало на нацию его ораторское искусство. Немецкий народ!

Одолеваемый тяжелыми заботами, я был обречен на многомесячное молчание. Но теперь настал час, когда я, наконец, могу говорить открыто. Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну Германскому Рейху, снова повторилась британская попытка сорвать любое начало консолидации и вместе с тем подъема Европы посредством борьбы против самой сильной в данное время державы континента. Так некогда Англия после многих войн погубила Испанию. Так вела она войны против Голландии. Так сражалась позже с помощью всей Европы против Франции. И так на рубеже столетия она начала окружение тогдашней Германской империи, а в 1914 году - мировую войну. Только из-за отсутствия внутреннего единства Германия потерпела поражение в 1918 году. Последствия были ужасны.

После того, как первоначально было лицемерно объявлено, что борьба ведется только против кайзера и его режима, когда немецкая армия сложила оружие, началось планомерное уничтожение Германской империи. В то время, как казалось, дословно сбывается пророчество одного французского государственного деятеля, что в Германии 20 миллионов лишних людей, то есть их нужно устранить с помощью голода, болезней или эмиграции, национал-социалистическое движение начало свою работу по объединению немецкого народа и тем самым положило путь к возрождению Империи. Этот новый подъем нашего народа из нужды, нищеты и позорного неуважения к нему проходил под знаком чисто внутреннего воздержания. Англию, в частности, это никак не затрагивало и ничего ей не угрожало. Несмотря на это, моментально возобновилась вдохновляемая ненавистью политика окружения Германии. Изнутри и извне плелся известный нам заговор евреев и демократов, большевиков и реакционеров с единственной целью помешать созданию нового национального государства и снова погрузить Рейх в пучину бессилия и нищеты. Кроме нас, ненависть этого международного всемирного заговора была обращена против тех народов, которым тоже не повезло, и они были вынуждены зарабатывать хлеб насущный в самой жестокой борьбе за существование. Прежде вcего, оспаривалось и даже формально запрещалось право Италии и Японии, как и Германии, на свою долю в богатствах этого мира. Союз этих наций был поэтому лишь актом самообороны против угрожавшей им эгоистической всемирной коалиции богатства и власти.

Ещё в 1936 году Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, перед комитетом Палаты представителей США, что Германия снова становится слишком сильной и поэтому ее нужно уничтожить. Летом 1939 года Англии показалось, что настал момент начать это вновь задуманное уничтожение с повторения широкомасштабной политики окружения Германии. Систематическая кампания лжи, которая была организована с этой целью, была направлена на то, чтобы убедить другие народы, будто над ними нависла угроза, поймать их сначала в ловушку английских гарантий и обещаний поддержки, а потом, как накануне мировой войны, заставить их воевать против Германии. Так Англии удалось с мая по август 1939 года распространить в мире утверждение, будто Германия непосредственно угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии, а также Украине.

Угрожающее выступление России против Румынии должно было также в конечном итоге послужить лишь тому, чтобы захватить в свои руки или же, по крайней мере, уничтожить важную опору не только германской экономической жизни, но и экономической жизни всей Европы. Однако, именно Германия, начиная с 1933 г. Мы были поэтому в высшей степени заинтересованы в их государственной консолидации и порядке.

В немецком оригинале «в непосредственной близости с мощным выдвижением большевистских дивизий» «gewaltigen Kraeftaufmarsh bolschewistischer Divisionen» S, 9. В немецком оригинале «сделать их своими торговыми партнёрами» — «als Handelspartner zu gewinnen» S. Вторжение России в Румынию и переход Греции на сторону Англии грозили в короткое время превратить также и эти области в общий театр войны. Вопреки нашим принципам и обычаям, уступая настойчивой просьбе тогдашнего румынского правительства, которое было само виновато в таком развитии событий, я дал ему совет уступить настойчивым советским требованиям и отдать Бессарабию в целях сохранения мира. Однако румынское правительство считало возможным обнаружить это перед своим народом лишь в том случае, если Германия и Италия, в виде возмещения, по крайней мере дадут гарантию, что оставшаяся часть румынского государства более не будет затронута. С тяжелым сердцем я сделал это. Прежде всего, уже потому, что если Германия дает гарантию, то это значит, что она отвечает за нее.

Мы не англичане и не евреи. Таким образом, я думал в последний момент сохранить мир в этой области, даже несмотря на принятие на себя тяжелых обязательств. Однако с целью окончательно разрешить эти проблемы и установить ясность в вопросе русского отношения к Германии1, а также под давлением постоянно усиливающейся мобилизации на нашей восточной границе, я пригласил г. Молотова приехать в Берлин. Советский министр иностранных дел потребовал разрешения2 или же согласия Германии по следующим четырем вопросам; 1 Так в документе. В немецком оригинале «русской позиции в отношении Рейха» — «russische Einstellung dem Reiche» S. В немецком оригинале «уяснения» -«Klaerung» S.

Мой ответ: Германская гарантия является общей и непременно обязывающей нас. Однако Россия нам никогда не заявляла, что она имеет интересы в Румынии, за исключением Бессарабии. Уже занятие Северной Буковины явилось нарушением этого заверения. Поэтому я не думал, что Россия теперь вдруг может иметь какие-либо дальнейшие намерения против Румынии. Россия решила долее не терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать Финляндии никакого содействия и, прежде всего, сейчас же отозвать германские войска, направляющиеся на смену в Киркенес? Мой ответ: Германия, теперь, как и прежде, не имеет политических интересов в Финляндии.

Однако германское правительство не может потерпеть новой войны России против маленького финского народа, тем более, что мы никогда не сможем поверить в угрозу Финляндии для Советской России. Мы вообще не желаем, чтобы в Балтийском море вновь возник театр военных действий. В немецком оригинале «угрозу со стороны Финляндии» — «von Finnland bedroht» S. Мой ответ: Болгария — суверенное государство, и я не знал, что подобно тому, как Румыния у Германии, Болгария вообще просила бы гарантии у Советской России. Кроме того, я должен обсудить это с моими союзниками. Согласна ли Германия на это или нет? Мой ответ: Германия в любое время готова дать свое согласие на изменение Статута Монтрё1 в пользу черноморских государств.

Германия не согласна на присвоение русскими опорных пунктов в проливах. Здесь я занял единственную позицию, которую я мог занять как ответственный вождь Германии, а также как ответственный представитель европейской культуры и цивилизации. Последствием было усиление советской деятельности, направленной против Германии, и, прежде всего, немедленно начатое внутреннее разлагание2 нового румынского государства и попытка устранения болгарского правительства путем пропаганды. При помощи увлеченных неопытных членов румынского легиона удалось инсценировать в Румынии путч, целью которого было свержение главы государства генерала Анто-неску и создание хаоса в стране, чтобы путем уничтожения законной власти устранить предпосылку для вступления в силу обещанной германской гарантии. В немецком оригинале «Status von Montreux» S. В немецком оригинале «разложение изнутри» — «inneren Aushoehlung» S. Несмотря на это, я все же считал лучшим хранить молчание.

Тотчас же после неудачи этого предприятия началась вторичная усиленная концентрация русских войск на германской восточной границе. Бронированные1 и парашютные части перебрасывались во все возрастающем числе непосредственно к германской границе.

What keen suffering I underwent in these years only few can imagine, because there was hardly a month or week in which deputations from these districts did not come to me depicting unbearable conditions and imploring me to interfere. I have always begged them to try again.

This continued for years, but I have recently also warned that this could not go on forever. After again waiting and even receiving new proposals I finally decided, as I declared in the Reichstag, to talk with Poland in the same language as they talked to us, or believed they could talk to us - the language which alone they seem to understand. Also, at this moment peace could have been saved. Friendly Italy and I1 Duce came in and made a suggestion for mediation.

France agreed. I also expressed my agreement. Then England rejected also that suggestion and replied that, instead, Germany might be served with a two-hour ultimatum with impossible demands. England erred in one thing.

There once was a government in Germany in November, 1918, that was kept by England, and they confound the present German regime with one they kept and confound the present German nation with the misled and blinded nation of that time. One does not send ultimatums to the Germany of today. In the last six years I had to stand intolerable things from States like Poland - nevertheless I sent no ultimatum. The German Reich is not inclined and will not be addressed in such a tone.

I knew if Poland chose war she chose it because others drove her into war, those others who believed they might make their biggest political and financial killing in this war. But it will not be their biggest killing, but their biggest disappointment. Poland chose to fight and she received a fight. She chose this fight light-heartedly because certain statesmen assured her they had detailed proof of the worthlessness of Germany and her armed forces, of the inferiority of our armament, of the poor morale of our troops, of defeatism within the Reich, of a discrepancy between the German people and its leadership.

The Poles were persuaded that it would be easy not only to resist but also to throw our army back. Poland constructed her campaign on these assurances of the Western general staffs. Since then eighteen days have passed, and hardly elsewhere in history can the following be said with more truth: The Lord has struck them down with horse, with man and with wagon. As I speak to you our troops stand along a great line from Brest-Litovsk to Lwow, and at this moment endless columns of the smashed Polish Army have been marching as prisoners from that sector since yesterday afternoon.

Yesterday morning there were 20,000; yesterday afternoon 50,000; this morning 70,000. I do not know how great the number is now, but I know one thing: what remains of the Polish Army west of that line will capitulate within a few days, they will lay down their arms or be crushed. At this moment, our thankful hearts fly to our men. The German Army gave those genius-statesmen, who were so well-informed as to conditions within the Reich, a necessary lesson.

At this moment we want to give the Polish soldier absolute justice. At many points the Pole fought bravely. His lower leadership made desperate efforts, his middle-grade leadership was too unintelligent, his highest leadership was bad, judged by any standard. His organization was - Polish I ordered the German Air Force to conduct humanitarian warfare - that is, to attack only fighting troops.

The Polish Government and army leadership ordered the civilian population to carry on the war as francs-tireurs from ambush. I want to stress that the democratic States should not imagine it must be that way. If they want it otherwise, they can have it otherwise. My patience can have limits here also.

So, we have beaten Poland within eighteen days and thus created a situation which perhaps makes it possible one day to speak to representatives of the Polish people calmly and reasonably. Meantime, Russia felt moved, on its part, to march in for the protection of the interests of the White Russian and Ukrainian people in Poland. We realize now that in England and France this German and Russian co-operation is considered a terrible crime. An Englishman even wrote that it is perfidious - well, the English ought to know.

I want to give here an explanation: Russia remains what she is; Germany also remain what she is. About only one thing are both regimes clear: neither the German nor the Russian regime wants to sacrifice a single man for the interest of the Western democracies. A lesson of four years was sufficient for both peoples. We know only too well that alternately, now one then the other, would be granted the honor to fill the breach for the ideals of the Western democracies.

We therefore thank both peoples and both States for this task. We intend henceforth to look after our interests ourselves, and we have found that we best have been able to look after them when two of the largest peoples and States reconcile each other. And this is made simpler by the fact that the British assertion as to the unlimited character of German foreign policy is a lie. I am happy now to be able to refute this lie for British statesmen.

British statesmen, who continually maintain that Germany intends to dominate Europe to the Urals now will be pleased to learn the limits of German political intentions. I believe this will deprive them of a reason for war because they profess to have to fight against the present regime because it today pursues unlimited political goals. Now, gentlemen of the great British Empire, the aims of Germany are closely limited. We discussed the matter with Russia - they, after all, are the most immediately interested neighbor - and if you are of the opinion that we might come to a conflict on the subject - we will not.

Britain ought to welcome the fact that Germany and Soviet Russia have come to an understanding, for this understanding means the elimination of that nightmare which kept British statesmen from sleeping because they were so concerned over the ambitions of the present [German] regime to conquer the world. It will calm you to learn that Germany does not, and did not, want to conquer the Ukraine. We have very limited interests, but we are determined to maintain those interests despite all dangers, despite anyone. And that we did not permit ourselves to be trifled with in those past eighteen days may have been proved sufficiently.

How a definite settlement of State conditions in this conflict will look depends first and foremost upon the two countries which there have their most important vital interests.

Одно слово мне никогда не было знакомо — сдаться. Если кто-нибудь считает, что нас, возможно, ожидают трудные времена, прошу его задуматься над тем, что однажды прусский король вместе со своим до смешного малым государством противостоял крупнейшей коалиции и в ходе всего трёх сражений в конечном счете пришел к победе, ибо у него было верящее и сильное сердце, которое нужно и нам сегодня. А потому я хотел бы сразу заверить весь мир: ноябрь 1918 г. Будучи сам готов в любой момент отдать свою жизнь ее может взять кто угодно — за мой народ и за Германию, я требую того же и от каждого другого. Ну, а тот, кто думает, будто ему прямо или косвенно удастся воспротивиться этому национальному долгу, должен пасть. Нам не по пути с предателями.

Тем самым все мы выражаем приверженность нашему старому принципу. Не имеет никакого значения, выживем ли мы сами, необходимо, чтобы жил наш народ, чтобы жила Германия! Жертвы, которые требуются от нас, не больше, чем жертвы, которые делали многие поколения. Если мы создадим общество, связанное клятвенными узами, готовое ко всему, решившее никогда не сдаваться, тогда наша воля будет господствовать над любыми трудностями и лишениями. Я хочу закончить теми же словами, с которыми начал борьбу за власть над рейхом. Тогда я сказал: «Если наша воля настолько сильна что никакие трудности и страдания не могут сломить её, тогда наша воля и наша Германия будут превыше всего! Перевод, обработка и оформление: Hoaxer [email protected] Адольф Гитлер.

О расе. История с ужасающей ясностью доказывает, что каждое смешение крови арийцев с более низко стоящими народами неизбежно приводило к тому, что арийцы теряли свою роль носителей культуры. Такой человек мешает победному шествию лучшей из рас и тем самым уничтожает основную предпосылку всякого человеческого прогресса. Недостаточная однородность крови неизбежно приводит к недостаточному единству всей жизни данного народа; все изменения в сфере духовных и творческих сил нации являются только производным от изменений в области расовой жизни. Ариец является Прометеем человечества. Его ясная голова была одарена божьей искрой гения, ему дано было возжечь первые огоньки человеческого разума, ему первому удалось бросить яркий луч света в темную ночь загадок природы и показать человеку дорогу к культуре, научив его таинству господства над всеми остальными живыми существами на этой земле. Одна большая ошибка ведет за собою другую.

Если мы перестаем видеть различие между расами, то это приводит в дальнейшем к игнорированию различий между отдельными народами, а затем логически и к игнорированию различий, существующих между отдельными людьми. Детище еврея Карла Маркса, учение марксизма, есть в сущности не что иное, как превращение в определенный политический символ веры этих давно уже существующих и широко распространенных превратных представлений. Изумительный политический успех марксистского учения был бы совершенно невозможен, если бы в основе марксизма не лежала эта издавна распространенная у нас извращенная идея. Отрава эта давно уже носится в воздухе. Ее разлагающему влиянию подверглись миллионы. Не хватало только одного лица, которое оформило бы эту извращенную идею. И вот этот один человек нашелся.

Это и был Карл Маркс. Он пророчески угадал, какую разрушительную силу может представить собою этот яд. С искусством чернокнижника он создал концентрированное учение, направленное на возможно более быстрое уничтожение независимости всех свободных наций на этой земле, и все это свое ядовитое учение он поставил на службу своей собственной расе. Правда без государства нет высокой человеческой культуры, но само государство не является еще главным фактором культуры. Главным фактором последней является исключительно наличие расы, способной стать творцом культуры. Его собственная цель состоит в сохранении и в дальнейшем развитии коллектива одинаковых в физическом и моральном отношениях человеческих существ. Это сохранение относится прежде всего только к тому ядру, которое действительно принадлежит к данной расе и обеспечивает ей развитие тех сил, которые заложены в этой расе.

Часть этого ядра будет обеспечивать сохранение физической жизни, а другая часть - содействовать дальнейшему духовному развитию. На деле одна часть создает предпосылки, необходимые для другой. Мы, арийцы, понимаем под государством только живой организм расы, который не только обеспечивает само существование этой расы, но обеспечивает ей также возможность дальнейшего более высокого развития всех заложенных в ней способностей до степени самой высшей свободы. Наоборот, наша идея направлена только и исключительно на осознание задачи, поставленной перед нами самой жизнью: спасение и сохранение нашего собственного народа средствами, адекватными сложившемуся положению. Расстояние, отделяющее наиболее примитивное человеческое существо, которое еще можно назвать человеческим существом, от наших наиболее развитых рас, не большее, чем то, которое отделяет наиболее примитивного человека от наиболее развитой обезьяны. Нам предстоит великая задача - во имя будущего планомерно проводить расовую политику. Мы должны это делать хотя бы для борьбы с инцухтом, получившим у нас широкое распространение.

Наши расовые законы очень суровы по отношению к отдельным лицам; это правда, но их ни в коем случае нельзя оценивать, исходя из судьбы отдельного человека: я пошел на этот шаг ради будущего и его уже не омрачат бесчисленные конфликты! Провидение создало каждого человека с неотъемлемыми расовыми признаками. Как же нам не радоваться тому, что нам кажется прекрасным. Я стремлюсь к такому порядку вещей, когда каждый твердо знал бы о себе: он живет и умирает во имя сохранения своей расы. Задача состоит в том, чтобы воспитать в людях высочайшее уважение к тем, кто особенно отличился в борьбе за выживание расы. Адольф Гитлер. О народе.

Как для сохранения любого человеческого общества должны быть представлены некие принципы, невзирая на то, согласны ли с этим все и каждый, так и культурный образ народа должен быть сформирован соответственно его лучшим элементам и благодаря носителям культуры, своего рода рожденным лишь для этого. Я уверен, что народ ничто не ценит так высоко, как свою свободу и достойную жизнь. Если народ становится многонациональным, он перестает быть хозяином своей собственной судьбы. Такой народ превращается в игрушку для чужеродных сил. Человеческое право ломает государственное право. Если же окажется, что тот или другой народ в своей борьбе за права человека потерпел поражение, то это значит, что он был слишком легковесен и недостоин сохраниться как целое на земле. Вечно справедливое провидение уже заранее обрекло на гибель тех, кто не обнаружил достаточной готовности или способности бороться за продолжение своего существования.

Для трусливых народов нет места на земле. Кто хочет оставаться трусливым рабом, тот не может иметь чести, ибо из-за нее ему неизбежно придется входить в столкновения с теми или другими враждебными силами. Закон этот относится также к падению целых народов и государств. Но именно ввиду этого особенно большое значение получает вопрос о том, в каком положении или, лучше сказать, на какой высоте находился этот народ до начала своего падения. Только тот народ и может очень сильно и глубоко упасть, который раньше находился на более или менее исключительной высоте. История учит нас тому, что долгая жизнь суждена лишь тем народам, в которых сохранилась воля отстаивать свою жизнь и честь перед лицом суровой реальности этого мира. Лишь тот народ погибал, проиграв войну, для которого военное поражение бывало расплатой за внутреннюю гнилость, трусость, бесхарактерность, словом, за потерю собственного достоинства.

В других случаях военное поражение скорее давало толчок к новому великому подъему, а вовсе не становилось надгробным памятником на могиле данного народа. Душа народа отличается во многих отношениях женственными чертами. Доводы трезвого рассудка на нее действуют меньше, нежели доводы чувства. Эти восприятия отнюдь не утонченны, они простоваты и ограничены. В них совсем нет нюансов, только позитивные или негативные понятия любви и ненависти, справедливости и несправедливости, правды и лжи: получувств не существует. Adolf Hitler. Ma doctrine.

Paris, Fayard, 1938, p. Психика широких масс совершенно невосприимчива к слабому и половинчатому. Душевное восприятие женщины менее доступно аргументам абстрактного разума, чем не поддающимся определению инстинктивным стремлениям к дополняющей ее силе. Женщина гораздо охотнее покорится сильному, чем сама станет покорять себе слабого. Да и масса больше любит властелина, чем того, кто у нее чего-либо просит. Масса чувствует себя более удовлетворенной таким учением, которое не терпит рядом с собой никакого другого, нежели допущением различных либеральных вольностей. Большею частью масса не знает, что ей делать с либеральными свободами, и даже чувствует себя при этом покинутой.

Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что вероятно все-таки здесь есть доля истины. Также и народом являются только те, кто способен, если потребуется, выступить как единый народ навстречу любым испытаниям. Это - не милитаризм, а закон самосохранения.

Речь Гитлера к гаулейтерам и сановникам 7. Оно известно по записи в дневнике Урсулы Бакке, которую она туда внесла со слов мужа, сановника Герберта Бакке, присутствовавшего на этом собрании. Похоже, что это первый известный случай, когда Гитлер заговорил о том, что если немецкий народ не хочет проявить достаточной воли к победе, то и пусть себе идет к черту. Vier Armeen in und um Stalingrad sind verloren. Eine falsche Einstellung. Перевод: "Воскресенье у Фюрера. Фюрер держал речь.

Первым делом: "Вы очевидцы катастрофы беспрецедентных масштабов.

Video Item Preview

• Hitler Speech: April 28, 1939
• DIE DEUTSCHEN SIND DIE OPFER! DIE ALLIERTEN DIE VERBRECHER!
• Обращение Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 г. в 5.30
• Adolf Hitler
• Свежие статьи

DIE DEUTSCHEN SIND DIE OPFER! DIE ALLIERTEN DIE VERBRECHER!

• Смотрим вместе, и я даю свой лексический и грамматический комментарий
• Разбираем речь Гитлера от 3 октября 1941: «Я не желал этой войны!»
• Речи гитлера. Речь гитлера Речи гитлера на немецком с переводом
• Текст песни Гитлер - речь Гитлера перевод, слова песни, видео, клип

Самая сильная речь Гитлера

Выступление 2. Исполнитель: Адольф Гитлер. The speeches, letters, and proclamations of Adolph Hitler. In seiner Ansprache vor dem deutschen Reichstag am 1. September 1939 rechtfertigte Reichskanzler Adolf Hitler den deutschen Angriff auf Polen. Die Rede war nicht nur an die anwesenden Reichstagsabgeordneten gerichtet: Durch Radioübertragung und Übersetzungen wurde Sorge. Die große Zeit ist jetzt angebrochen. Deutschland ist nun erwacht. Die Macht haben wir nun in Deutschland gewonnen, nun gilt es das deutsche Volk zu gewinnen. Ich weiß, obwohl die hundert tausenden von euch die ihr jetzt zuhört in ganz Deutschland das in hundertausenden von euch in. Из любопытства решил прочитать речь рейхсканцлера Адольфа Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г. перед его вторжением в Польшу, то есть перед началом второй мировой войны. Если что, полный текст документов есть здесь, вы можете лично проверить мои выжимки.

Похожие новости: